"Это драма продажных людей, потерянного поколения"

В Улан-Удэ с успехом прошла премьера спектакля, который поставил режиссёр из Санкт-Петербурга.

Поэзия уходящего мира и русской усадьбы. Цинизм, юмор и пугающий минимализм на сцене. В Улан-Удэ с успехом прошла премьера спектакля, который поставил режиссёр из Петербурга. Театр им. Бестужева представил новое видение знаменитой пьесы Островского «Волки и овцы.

Поддельные векселя, вымогательство и всевозможные аферы — в комедии Островского есть все, чтобы поставить ее как остросовременный спектакль. А новомодные писатели бестселлеров типа "Как женить на себе мужчину" могли бы взять на заметку пару проверенных приемчиков от Глафиры Алексеевны. Но петербургский постановщик Андрей Калинин не прельщается сомнительной славой новатора. Островский настолько актуален сегодня, что нет необходимости создавать новейшие сценические приемы, чтобы адаптировать его к XXI веку.

Владимир Барташевич, актер театра им. Н. Бестужева: «На самом деле режиссер над этим делом посмеялся над всей этой историей, но, конечно же драма там есть, но для меня лично это все-таки такая драма таких каких-то продажных людей, потерянного поколения. Людей, у которых нет цели в жизни, нет смысла жизни. Люди, которым не за что хвататься или единственное за что хвататься это какие-то материальные вещи».

При этом декорации - в духе минимализма. Режиссер четко передает настроение. Он рассекает пространство сцены на два полотна, превращая его то в холодный серый кабинет Мурзавецкой, то в светлую гостиную дома Купавиной. И получается, что "волчье логово" отличается от балюстрады "святой невинности" разве что фасоном стульев. А по существу это две стороны одной медали. Вхождение в образ далось отдельным актерам нелегко. К примеру, роль Мурзавецкой сыграл Леонид Иванов, а Артур Шувалов для того, чтобы научиться профессионально стегать плеткой прошел мастер-класс у настоящего казака.

Но сложнее было требование режиссера изменить тембр голоса.

Артур Шувалов, актер театра им. Н. Бестужева: «Я два месяца провел с пробкой во рту, он заставлял меня ходить с пробкой во рту, разговаривать, не помогло».

Особая роль у точной копии статуи Давида Микеланджило. Большую часть

спектакля она угрожающе возвышается над актерами. А в финале падает, как символ того, что все меняется.